Я вернулся в Москву!
Знаете, что меня очень удивило в Мариуполе? Не руины и разрушения — нет! Я видел и Грозный, и Алеппо. И даже не адская непрерывная канонада, под которую в городе протекает вполне себе будничная жизнь - экспедиции за водой, походы за хлебом, вылазки за обычным аспирином. Походы, из которых возвращались (слава Богу теперь уже в прошедшем времени) далеко не все...
Но меня удивило, то, что почти в каждой группе «мирных», которых разыскивают по подвалам наши бойцы, выводят, прикрывая собой, в безопасное место, откуда эвакуируют в тыл, на руках у очень многих людей их питомцы — кошки, собаки, даже кролики. Целый месяц они делили с хозяевами ужас жизни в бетонных склепах, глохли от взрывов, жались к родным рукам. Мурлыкали, по-своему пытаясь успокоить их бешено бьющиеся в ужасе сердца. Голодали, благодарно ценя каждый кусочек еды. Ведь эту еду люди отрывали от себя...
За эти недели они стали бесконечно близки друг другу — люди и животные. И спасённые звери подлинные символы настоящей человечности.
...В Киевском переулке Мариуполя посреди скелетов и остовов зданий стоит роскошный особняк - дом 37. Ни воронки, ни попадания, словно его заговорили, или заранее нанесли на карты, как особо ценный объект, хотя артиллерия «Азова» не жалела снарядов, пытаясь выбить закрепившихся в этом квартале донецких «штурмовиков». Дом скрыт за высоченным забором с огромными кованным воротами. Вся крыша — солнечные панели. Дорогая плитка. В гараже брошенный и уже «разутый» — шины в городе ценность бесценная — «крузак» последней модели. Просто символ украинского достатка и богатства. Из любопытства зашёл во двор посмотреть на местную «рублёвскую» роскошь. Хотел выйти к фасаду, завернул за угол и тут в ноздри густо ударил трупный запах. И, прежде чем развернуться и уйти, я увидел огромного лохматого пса, лежащего на вытянутой цепи у здорового вольера. Пёс был мёртв уже много дней...
На улице я спросил у одного из местных жителей, месяц проживших в подвале соседнего дома, чей это особняк?
- Та заместителя Бойченко, мэра нашего. — Пояснил невысокий мужичок без возраста в зимнем пуховике и спортивной шапке с надписью «Шахтёр» — Он вместе с ним и утёк из города, как донецкие к городу подошли. Приехал забрал, что ему нужно и утёк. У него дома и в Киеве и в Одессе — не пропадёт! Папаша у него олигарх и сам он миллионами ворочает.
- А собаку?
- Собаку бросил. Даже с цепи не спустил. Так она и сидела на привязи. Поэтому никого не подпускала, охраняла. Выла по ночам долго, а потом затихла. Может, убил кто, а может, от голода издохла. Мы из подвала не выходили. А уж улицу перейти — смертоубийство! Уже когда всё закончилось, увидели, что мёртвая псина. Так на цепи и умерла. Отпустил бы он, может и прибилась бы к кому...
- А дом-то как уцелел?
- Да Бог его знает! Он же с «азовцами» корешился. Свидомый был. Видно, дом его они на карте пометили. И сами его не занимали, и когда донецкие пришли — по нему не били…
…К соседним руинам от больницы вывели очередную группу мирных. Совсем ветхих старух привезли на трофейной «бэхе», остальные потянулись сами. И среди этих истерзанных, измученных людей я увидел, жмущегося к ногам хозяйки, спаниеля.
А у меня всё не шел из головы огромный лохматый пёс, принявший лютую смерть на цепи у порога дома, где его оставил подыхать хозяин. И в этом жестоком убийстве, бесконечно преданного тебе существа, было столько «свидомости», что на душе стало тошно, и очень захотелось, что бы это логово было разрушено до основания. А потом я вспомнил, что в соседнем дворе живут люди и, что на их долю уже с избытком хватило и взрывов и разрушений, и медленно выдохнул ненависть через ноздри…
- Так может вам туда перебраться? – спросил я всё того же мужичка в шапочке «Шахтёр»
- Нее! Не можно! – мужичок с подлинным испугом посмотрел на меня. – Он же вернётся, спросит, кто тут и что? Он лютый! Настоящий мафиози!
- Этот уже никогда не вернётся! – как можно убедительнее сказал я. И повторил с нажимом – Уже никогда!
В глазах мужичка я увидел неверие, а потом растерянность…
Свежие комментарии