Без названия

Когда-то я думал, как Роман. (https://t.me/big3russia/4246) Наделял народ, общество общим сознанием. Считал, что коллективное сознание способно запоминать, анализировать, делать выводы и не повторять ошибок.

После первого Майдана, когда Порошенко на волне революции пришел к власти, а потом был с позором выгнан за коррупцию даже из той, насквозь продажной команды, я думал, что он в политику больше не вернётся.

А он не только вернулся, но и стал президентом. И несмотря на все, что вылезло наружу перед последними президентскими выборами, во время выборов и после них, Порошенко вполне может еще раз вернуться во власть. Ничто ему не помешает.

Я был уверен, что после прививки первым Майданом на Украине никогда больше не будет второго. Пожалуй, так быстро и сильно, как падал рейтинг у Ющенко, до этого не падал рейтинг ни у кого. Народ тогда был полностью разочарован итогами Оранжевой Революции. Но нет. Был второй Майдан, и он был успешен.

Многие после второго Майдана сравнивали память украинцев с памятью рыбки гуппи — несколько секунд. Они, конечно, преувеличивали. Люди помнят последние события гораздо дольше рыбки гуппи, но не настолько долго и хорошо, чтобы делать выводы и не наступать снова на те же грабли.

Ну а моя вера в население и его способность анализировать была сильно подорвана эпопеей с коронавирусом. Хотя, надо отдать должное, в этом смысле у нас в среднем люди поумнее, чем во всем мире.

Так что, несмотря на внешнюю логичность версии Юнемана о коллективной памяти народа, которая не даст расшатать государство, это не соответствует действительности. К сожалению, не соответствует.

Роман Юнеман (https://t.me/big3russia/4246):

Вчера я, кажется, понял, в чём заключается главная скрепа российской государственности.

Раньше ключевой скрепой РФ считался общественный договор по формуле «мы вам даём относительно достойный уровень жизни и не лезем в вашу жизнь, а вы не лезете в политику». Против этого договора боролась несистемная оппозиция с посылом «если не заниматься политикой — то политика займётся вами». После начала войны, а особенно — мобилизации, люди очень остро почувствовали, как ими занялась политика. Казалось, произошло нечто, что изменит систему до неузнаваемости. Но она не изменилась.

Ещё считалось, что скрепа РФ — сам президент, на котором всё держится. Президент сакрален и всегда над схваткой, он не бывает слаб. Любое действие системы должно быть направлено на увеличение его политического капитала. Но, как мы увидели вчера — это не так. Для выживания системы пришлось сделать так, чтобы Путин лично выступил с посланием против Пригожина (!), а потом вступил с ним в переговоры (!!) через Лукашенко (!!!), и в итоге пошёл на уступки (!!!!). Репутацию Путина вчера, по сути, пришлось принести в жертву. Получается, что не система ради президента, а наоборот — президент ради системы? Из этого я делаю вывод, что и он не является тем гвоздём, на котором всё держится.

А на чём тогда всё держится? Я думаю, ответ тут лежит в нашей истории XX века. Точнее, в том факте, что русский народ трижды пережил крах государственности за одно столетие. И это настолько сильно отпечаталось в народном полусознательном запросе к тому, как должно выглядеть и работать государство, что получилась Российская Федерация.

Мы получили государственность, которая настроена на выполнение единственной задачи — устоять_любой_ценой.

Этой ценой является и тотальная неэффективность (как перестать работать тому, что изначально работает плохо?), и тотальная деидеологизация (какая идея сможет разрушить твоё государство, если все мыслимые идеи обращены в фарс?), и тотальная деполитизация — мы имеем, по сути, параллельную жизнь власти и общества с минимальными взаимными требованиями. Граждане имитируют граждан, пока государство имитирует государство.

Отсюда и подавление всего живого и деятельного. Это тоже цена. Система заточена на противодействие любой связке «мысль — действие». Условный Павел Дуров раньше никак не участвовал в политике, создал Вконтакте — и вот он уже гражданин Сент-Китса и Невиса. Потому что система должна контролировать вообще всё, любая живая и популярная вещь расценивается как потенциальная угроза.

При этом свою основную функцию такая государственность выполняет. РФ уже полтора года ведёт наступательную войну с такими ошибками, потрясениями и военными «успехами», от которых любая другая система уже зашаталась и пришла бы в состояние дестабилизации. А эта стоит.

Национальный невроз потери государственности, краха экономики и привычного уклада жизни, «нового 1917-го» и «новых 90-х» силён настолько, что он и составляет главный предмет общественного договора между властью и обществом.

Люди терпят всё происходящее не потому что они «рабы и терпилы», не потому что им важна «причастность к чему-то глобальному», (https://t.me/russ_orientalist/14787) а потому что они знают, что расшатывание государства приведёт к последствиям, которые хуже любых сиюминутных издевательств властей. Это знание на уровне коллективной памяти.

Власть же видит свою главную миссию в том, чтобы сохранить систему от развала. Исполняя её, она готова к любым репрессиям и войнам, готова выжигать всё живое, готова нести любые издержки.

Проблема в том, что система, у которой единственная задача устоять_любой_ценой — никогда не про развитие. И не про конкурентоспособность. И не про счастье своих граждан.

Решением могло бы стать выстраивание прочных долгосрочных институтов. (https://t.me/vasilievodessa/1818) Но в них в России, кажется, не верит вообще никто — ни власть, ни общество. «Институты» так и остаются абстрактной мантрой интеллектуалов-теоретиков.

Как изменить систему без крупных потрясений и построить эти самые долгосрочные институты — вопрос, ответ на который нам всем нужно будет найти. Если он вообще есть.