Третий не лишний: Путин стал незримым участником встречи Байдена и Си
Что изменилось и что осталось неизменным после саммита в Сан-Франциско
А мы тут в Москве немного ревнуем (впрочем, чего скрывать-то? Совсем даже не немного!): главный друг России, председатель КНР товарищ Си Цзиньпин сепаратно встретился с главным супостатом Байденом и проговорил с ним аж четыре часа. А теперь полный назад… Мировая политика так не работает.
Во-первых, у нас нет морального права на ревность: Китай никогда не клялся России дружить только с ней. А во-вторых, даже если игнорировать пункт первый, то реального повода для беспокойства у Москвы тоже нет. Саммит Байдена и Си был не про дружбу, а про управление конфронтацией.
Все мы воспитаны на звонких лозунгах про дружбу отдельных народов между собой: «Русский с китайцем — братья навек», «Хинди руси бхай бхай». Сейчас подобные лозунги тоже иногда вводятся в политический оборот.
Вспомним, например, слова того же товарища Си о «безграничной дружбе» России и Китая. Но я недавно услышал в одном высоком московском кабинете: «Сейчас на международной арене все отходят от политики в духе «мир, дружба, жвачка». Сейчас в моде прагматизм, строительства тонких балансов, «дружба» в одной сфере и острая конкуренция в другой.
Конкретный пример: Байден тепло пообщался с Си и тут же, к негодованию Пекина, вновь назвал его диктатором. И неважно, что президент США сделал это не по собственной инициативе, а отвечая на вопрос журналиста, и, ответь он по-другому, у него самого были бы политические неприятности (нового министра иностранных дел Великобритании Дэвида Кэмерона внутриполитические оппоненты бичуют сейчас за якобы прокитайские настроения — Байден мог бы оказаться в той же компании).
Эпитет «диктатор» и четырехчасовое теплое общение очень хорошо иллюстрируют саму суть современных американо-китайских отношений.
Пекин и Вашингтон рассматривают сейчас друг друга как стратегических конкурентов и непримиримых соперников. Но при этом с головой окунаться в омут неконтролируемого соперничества не хотят ни в Китае, ни в Америке.
По мнению специалистов в Москве, для Пекина есть одна главная «красная линия»: провозглашение островом Тайвань своей независимости. По факту это ничего не изменит: мятежный остров не контролируется центральным правительством в Пекине аж с 1949 года. Но разрушение юридической фикции, согласно которой Тайвань является неотъемлемой (и, по версии властей острова, главной) частью Китая, заставит власти КНР прибегнуть к военной силе.
В этом случае США как неформальный политический «старший брат» Тайваня тоже будут напрямую втянуты в конфликт. И мир станет свидетелем кризиса, который с легкостью превзойдет по своему масштабу украинский.
Но этот крайний вариант никому не выгоден. США хотят давить, душить Китай, ставить ему подножки, ссорить с соседями, по при этом не взрывать мосты с Пекином.
В Китае еще не сумели полностью избавиться от удивления, вызванного таким американским подходом: в Пекине надеялись (возможно, наивно), что США не станет рассматривать растущую мощь Пекина как угрозу для себя. Но, по большому счету, в КНР уже приняли новую реальность и относятся к Америке зеркальным образом: подставить при возможности подставим, но полностью рвать связи не хотим.
Переводу этого принципа отношений в практическую плоскость и была, собственно, посвящена встреча Си и Байдена. Речь идет в первую очередь об очередной регулярной сверке часов.
Где все это оставляет Россию? В роли незримого участника саммита — Китай в связке с Россией «весит» в геополитическом плане гораздо больше, чем просто Китай. А еще в той же самой роли, в которой она была и до встречи в Сан-Франциско, — стратегического тыла (чтобы никому не было обидно: в глобальном контексте Китай для нас — это тоже стратегический тыл) и стратегического партнера Китая.
Позиция КНР по отношению к сотрудничеству с Москвой очень прагматична (извиняюсь за очередное использование этого слова, но без этого никак). Там, где им это выгодно, китайцы помогают. Там, где им это не очень выгодно, — изящно тянут время и отделываются высокопарными общими фразами.
При этом китайцев жутко злит российская привычка как можно скорее отрапортовать о каких-то достижениях в сотрудничестве или даже договоренностях. Западные «друзья» Пекина и Москвы сразу берут эти заявления на карандаш и начинают с энтузиазмом топить эти достижения и договоренности.
Поэтому неформальным лозунгом российско-китайского сотрудничества является сейчас примерно следующее: «Меньше слов — больше дел». И эти «дела» в глазах китайской стороны лишь опосредованным образом зависят от состояния отношений Пекина и Вашингтона. «Безграничная дружба» с Россией — это для Китая один из элементов деликатного геополитического баланса.
Функции этого баланса, кстати, и близко не исчерпываются отношениями в треугольнике Москва–Пекин–Вашингтон. Есть, например, Индия, которая сейчас строит стратегическое партнерство с США (не в последнюю очередь — в качестве противовеса Китаю), но балансирует это партнерство в том числе за счет развития связей с Россией. Москва тоже строит свой баланс.
Растущая зависимость Москвы от Пекина уравновешивается Россией (очень частично, конечно) с помощью наращивания сотрудничества с Нью-Дели. А чтобы в Нью-Дели чересчур не увлекались развитием связей с США, Москва поддерживает в рабочем состоянии каналы связи с Пакистаном — довольно близкой к Китаю страной, смыслом существования которой является уничтожение Индии. При этом в глазах Китая и Индии Москва — это своего рода посредник и арбитр (в особо деликатных случаях, когда такое посредничество становится если не необходимым, то уж точно полезным).
Короче, все ревнуют друг друга, и никто при этом не готов сложить все яйца в одну корзину. А если говорить конкретно про товарища Си, то он не подвел нас в Сан-Франциско, совсем не подвел. После саммита в Калифорнии все в российско-китайских отношениях останется таким же, каким оно было до саммита в Калифорнии.
Любопытно наблюдать за реакцией российского экспертного сообщества на состоявшуюся в Сан-Франциско встречу Байдена и Си Цзинпина. Ожидание этих переговоров сопровождалось возгонкой таких смелых и неоправданно завышенных ожиданий, что, глядя на более чем скромные результаты посиделок ведущих империалистических держав, политологи начинают искать сенсации там, где их нет – в намеках и полунамеках, в ожидавшемся, но не высказанном, в интонациях и даже в мимике госсекретаря Блинкена, так удачно для конспирологов состроившего кислую мину аккурат в тот момент, когда его шеф назвал Си «диктатором».
Отсюда же и поток конспирологических теорий разной степени высосанности из пальца. В частности, о том, что, выдавив из американского президента публично сказанную ритуальную формулу о приверженности политике одного Китая, Пекин, тем самым, якобы чуть ли не подписался под неким далеко идущим глобалистическим проектом «Третьей мировой войны». А значит – прощай стабильность в регионе ЮВА и далее везде.
Еще некоторые с серьезной миной на лице вспоминали «вот точно такую же» российско-американскую конференцию в Швейцарии летом 2021 года. Мол, смотрите – там тоже прикрывались климатической повесткой, а в итоге что? Правильно, война через полгода. С толстым намеком, что и нынешние американо-китайские перемигивания – это не просто так, а пролог чего-то большого и потенциально страшного.
Все это, конечно, весьма увлекательно, но, откровенно говоря, встреча, подобная нынешней и не могла закончиться ничем иным, кроме обмена ритуальными посланиями, тональность которых теперь будут дешифровать в тиши кабинетов дипломаты и аналитики обеих стран – чтобы выстроить на этой основе очередные идущие в стол стратегии безопасности.
Мог ли Байден удержаться от своей шпильки постскриптум, вдогонку названной китайским официозом «ошибочной и безответственной»? Нет, не мог. Во всяком случае, без потери лица перед той частью электората, которая воспринимает антикитайскую риторику американской пропаганды всерьез. В конце концов, Си уже у себя переизбрался где только мог и имеет крепкие тылы, в отличие от хозяина Белого дома, которому как минимум год отбиваться от наступающих на пятки конкурентов.
Что важно, если рассуждать о состоявшейся встрече, так это ее общий спокойный тон. Даже взаимные шпильки произносились ровным голосом, не срываясь на крик, истерики и взаимные угрозы. Не обещая стереть друг друга в ядерную пыль и все в таком духе. Эти двое не «делили мир», а всего лишь мило улыбались друг другу, пряча серьезные разногласия по ключевым вопросам за деликатными формулировками.
Похоже, для сторон и правда было важно – нет, не замириться, до этого еще далеко, и нет никакой почвы, ни одно из объективных противоречий между странами так и не разрешено. Но – хотя бы понизить градус противостояния, сгладить риторику, в последние годы все больше ориентирующуюся на стандарты «холодной войны» на фоне сворачивания взаимовыгодных экономических проектов со взаимным участием.
Для Китая самым важным был вопрос санкций. Как бы не хорохорились в Пекине, однако для китайских бизнес-гигантов довольно болезненно то, с каким рвением и последовательностью американцы вышвыривают китайский капитал из все большего количества высокотехнологических отраслей. И не просто вышвыривают, а бессовестно используют свое служебное положение гегемона западного мира для навязывания остальным своим сателлитам той же политики и жестко наказывая ослушников.
Из интересного американцам – тема синтетического опиоида фентанила, прекурсоры которого производятся частными компаниями в Китае, откуда поступают в Мексику и затем через границу в США. Сейчас в Штатах, заваленных этим новмодным наркотиком, буквально эпидемия смертей от передоза. В Сан-Франциско Байден и Си договорились, что Китай будет преследовать конкретные химические компании, производящие прекурсоры фентанила.
Вопреки ожиданиям тема Тайваня не стала центральной на встрече. Было видно что ее аккуратно обходит как Байден (см. «приверженность политике одного Китая») так и Си, несколько раз, видимо для самых тугоухих, заявив об отсутствии у Пекина планов военного решения тайваньской проблемы в ближайшие годы.
Очевидно, выгода тактического компромисса с администрацией Байдена пока перевешивает остальные резоны. При этом не факт, что заявленное миролюбие продлится больше одного сезона. Байден может не суметь переизбраться, а от Трампа китайцы тем более не ждут ничего хорошего. Так что не будет удивителен возврат к риторике конфронтации уже в 2025 году
Еще один нюанс, не ускользнувший от внимания наблюдателей именно в контексте Тайваня: нынешняя встреча Си и Байдена прошла на фоне приближающихся выборов на острове, в перспективе способных поменять там политический ландшафт и сблизить позиции Тайбэя и Пекина без всякой войны. Это если увенчаются успехом идущие сейчас переговоры о коалиции тайваньских оппозиционеров из Гоминьдана и Народной партии, традиционно симпатизирующих континентальному Китаю и идее единства с ним.
Теперь вопрос лишь в том, сможет ли единый кандидат от оппозиции победить 13 января 2024 года, и устроит ли его победа Штаты, ведь курс Гоминьдана на нормализацию отношений с КНР входит в противоречие с курсом Вашингтона и правящих сейчас на Тайване демократов-прогрессистов на ускоренную милитаризацию острова.
Однозначного ответа на этот вопрос, увы, нет. Итоги разговоров на темы Украины, Палестины и Тайваня стороны решили не выносить на широкую публику. Так что надо будет просто внимательно следить за событиями.
Что же до итогов встречи как таковой, то, как уже было сказано выше, ничего эпохального. Иными словами, договорились договариваться. В частности, возобновить сотрудничество в военно-технической сфере, свернутое после памятного блиц-визита Нэнси Пелоси в Тайбей. Благо, кадровые вопросы уже не стоят поперек этой темы – Пелоси больше не спикер Палаты представителей, а попавший под жернова американских санкций бывший куратор военно-технических связей с Россией Ли Шанфу – не министр обороны Китая.
Итоговое коммюнике китайской стороны буквально сочится осторожным оптимизмом. Тут и упоминание об «обширных общих интересах с США во многих областях», тут и красивые слова о всегдашней приверженности КНР «построению стабильных, здоровых и устойчивых китайско-американских отношений», и явно выраженная надежда на то, что «две страны смогут быть партнерами, уважать друг друга и мирно сосуществовать», «совместно и эффективно преодолевая разногласия».
При этом китайцы знают меру в словословиях и уравновешивают их корректным, но недвусмысленно-четким напоминанием о том, что у Поднебесной «есть интересы, которые необходимо защищать, принципы, которые необходимо защищать, и практические результаты, которых необходимо придерживаться».
Отсюда и ключевой вывод:
«Мы не должны допустить, чтобы разногласия превратились в пропасть между двумя странами, а должны найти способы навести мосты, которые пойдут навстречу друг другу. Обе стороны должны понимать основные принципы друг друга, не суетиться, не создавать проблем и не пересекать границы, больше общаться, вести больше диалогов и больше обсуждать, а также спокойно справляться с разногласиями и несчастными случаями».
Различия в подходах при этом никуда не делись, однако они не бросаются в глаза, как безвкусно выполненные реклaмные афиши. Эти расхождения еще нужно суметь распознать за округлыми и корректными формулировками райтеров обеих лидеров.
Так, Си не просто назвал американо-китайские отношения «самыми важными двусторонними отношениями в мире», но и акцентировал равную с Байденом «ответственность за два народа, за мир и за историю». В свою очередь Байден говорит лишь о том, что необходимо «ответственно управлять» конкуренцией между двумя странами, чтобы она не переходила в открытый и, не дай Бог, вооруженный конфликт.
За этими фразами – борьба продвигаемой китайцами концепции биполярного мира, с привычной для США ролью единоличного гегемона, от которой они отказываться не собираются. Вместе с тем, то, что риторика обманчиво спокойная – не должно сбивать с толку – когда возможности сглаживания углов дипломатическими методами будут исчерпаны, стороны с удовольствием вцепятся друг другу в глотки. А пока что эти расхождения лишь аккуратно обозначаются пунктиром в публичном дискурсе.
Автор: Роман Рейнекин
Свежие комментарии