“The Atlantic”, США
CHRIS MCLOUGHLIN / GETTY
Заявления о том, что насекомых исчезнут в течение столетия, абсурдны, но реальность не обнадеживает.
В 1828 году подросток по имени Чарльз Дарвин написал письмо своему двоюродному брату: «Я медленно умираю от того, что мне не с кем поговорить о насекомых». Почти два столетия спустя Дарвин, вероятно, был бы в восторге и даже ужасе: люди очень много говорят о насекомых, но их обсуждения переполнены такими словами, как апокалипсис и армагеддон.
Барабанный бой смерти можно было услышать уже с конца 2017 года, после того, как немецкое исследование показало, что за три десятилетия общее количество местных летающих насекомых сократилось на 80 процентов. Тревога усилилась после того, как журнал «Нью-Йорк Таймс» в конце прошлого года опубликовал статью о сокращении жизни насекомых. И в этом месяце действительно началась паника: исследователи Франсиско Санчес-Байо и Крис Викхойс, проанализировав десятки исследований, заявили, что «вымирание насекомых начнется уже через несколько десятилетий».
Я говорил с несколькими энтомологами о том, обоснованы ли эти утверждения, но все очень сложно. Данные о сокращении численности насекомых неубедительны. В то же время то малое количество информации, которой мы обладаем, имеет достаточно тревожную тональность. Как же тогда нам поступить? Это вопрос выходит за рамки судьбы насекомых: как мы можем сохранить наш мир, если неизвестность достаточно велика, а цена бездействия потенциально высока?
Сначала хорошие новости: утверждение, что все насекомые будут уничтожены в течение столетия – абсурдно. Почти все, с кем я говорил, заявляют, что это даже не правдоподобно. «Этого не произойдет», - говорит Эльза Янгстедт из Университета Северной Каролины. «Это самая разнообразная группа организмов на планете». Любая катастрофа, которая смогла бы уничтожить насекомых, сделала бы мир непригодным для жизни других животных. «Если бы это произошло, людей бы больше не было на планете», - говорит Корри Моро из Корнелльского университета.
Разнообразие насекомых способствует их стабильности, но также, благодаря этому, их невозможно полностью изучить. В мире больше видов божьих коровок, а не млекопитающих, муравьев, а не птиц, долгоносиков, а не рыб. Всего было описано около 1 миллиона видов насекомых, а неисчислимые миллионы только ожидают открытия.
Мало кто из исследователей ведет учет популяций насекомых, но внимание уделяется небольшому количеству харизматичных видов (бабочки-монархи), коммерчески важных (прирученные медоносные пчелы) или медицинских (некоторые комары). Энтомологические исследования уже давно не финансируются. Существующие средства были непропорционально направлены на борьбу с сельскохозяйственными вредителями. Почти никто не занимался документированием разнообразия насекомых, ситуация также усугубилась сокращением таксономистов - ученых, интересующихся массово вымершими видами.
Ученые постепенно собирают данные многолетних наблюдений. Например, в немецком исследовании 2017 года были собраны данные из ловушек, распложенных в разных частях страны, а не из систематического отбора одних и тех же участков. Несмотря на то, что исследования необоснованные, многие из них подают тревожные сигналы. Санчес-Байо и Крис Викхойс нашли 73 исследования, показывающих снижение численности насекомых.
Но это то, что они искали! Они искали данные, используя ключевые слова «насекомое и сокращение», и поэтому не рассматривали исследования, демонстрирующие стабильность или даже повышение численности. Исследования, которые они нашли, также неубедительны: многие из Европы и Северной Америки, а большинство насекомых живут в тропиках. Из-за такого географического распространения трудно понять, исчезают ли насекомые из одних областей и растут ли в других. И без «хороших базовых показателей численности», говорит Джессика Уэр из Университета Ратгерс, «когда мы видим сокращение, трудно понять, происходит ли все это постоянно».
Как будто «в нашем всемирном наборе климатических данных участвуют только 73 метеостанции, в основном в Европе и США, которые работают в разных исторических временных интервалах», - объяснил Алекс Уайлд из Техасского университета в Остине в Твиттере. «Представьте, что только некоторые из этих станций измеряли температуру. Другие, только влажность. Другие, только направление ветра. Попытка объединить эти редкие, разрозненные точки в нечто, напоминающее картину глобальных тенденций, по меньшей мере, амбициозна».
По этим причинам трудно воспринимать цифры из обзора Санчеса-Байо и Уикхойса. Они говорят, что 41 процент видов насекомых сокращается, а глобальные показатели падают на 2,5 процента в год, но «они пытаются количественно оценить то, что на самом деле количественно оценить нельзя», - говорит Мишель Траутвейн из Калифорнийской Академии наук.
Тем не менее, «наш подход не должен заключаться в том, чтобы преуменьшать эти результаты и утешить себя», добавляет Траутвейн. «Я не вижу реальной опасности в том, чтобы преувеличить возможную гибель насекомых, но есть реальная опасность в недооценке того, насколько на самом деле все плохо. Эти исследования не идеальны, но сейчас было бы разумно прислушаться к предупреждению, а не ждать более конкретных исследований ».
В конце концов, факторы, убивающие насекомых в Европе и Северной Америке, такие как, например, превращение диких мест в сельскохозяйственные угодья – глобальные проблемы.
Насекомые, хотя и разнообразны, но уязвимы для таких изменений, потому что многие из них приспособлены к конкретным условиям, говорит Мэй Беренбаум из Университета Иллинойса в Урбана-Шампейн. «На одном из островов Карибского моря в жабрах краба живет муха», - говорит она. «Так что же произойдет, если остров или краб исчезнут? Именно с этим сталкиваются насекомые. Мало кто из них может обитать в разных местах». (Тем не менее, Санчес-Байо и Уикхойс пришли к выводу, что несколько когда-то распространенных универсальных видов тоже исчезают).
Исчезновение даже небольшого процента насекомых не останется незамеченным. Они находятся у основания пищевой цепи; если насекомых станет меньше, то меньше станет и птиц, летучих мышей, пауков и других хищников. Они аэрируют почвы и опыляют растения; если они исчезнут, изменится весь ландшафт. Учитывая такие риски, «будем ли мы ждать точных доказательств, прежде чем что-то делать?» - спрашивает Беренбаум.
Что-то сделать трудно, потому что сокращение насекомых вызывает так много факторов, и большинство исследований пытаются их разделить. В своей работе Санчес-Байо и Викхойс говорят, прежде всего, об исчезновении среды обитания, а также о пестицидах, различных загрязнителях и изменении климата. «Если была бы одна причина, то мы бы знали, что делать», - говорит Моро из Корнелла.
По крайней мере, люди говорят о проблеме - недавняя тенденция, которая удивила многих энтомологов, с которыми я разговаривал. Они больше привыкли защищать свои интересы перед жуткой публикой. «С каких это пор люди думают о насекомых?» - говорит Беренбаум. «Я поражена этим!» Она надеется, что заголовки апокалипсиса будут мотивировать людей на участие в гражданских научных проектах, например, в инициативе BeeSpotter, которую она проводит в Иллинойсе. «Очень много работы, но мы можем разделить ее», - говорит она.
Янгстедт из Северной Каролины также поражена внезапным интересом. Люди задают множество вопросов. Она советует им сажать в своих садах местные цветы, которые больше помогают насекомым, чем ухоженные газоны. Многие прислушиваются к этому совету. «Они видят мух, пчел, гусениц. Они начинают ценить весь мир насекомых. Теперь они говорят не «Фу!», а «Я слышал, они в беде; что я могу сделать?» - это хорошо.
Она и другие надеются, что вновь обретенное внимание, наконец, убедит финансирующие учреждения поддержать те исследования, которых крайне не хватает - систематического, долгосрочного, широко распространенного учета всех основных групп насекомых. «Сейчас мы, как никогда, должны собирать исходные данные», - говорит Уэр. «Это позволит нам увидеть закономерности, если таковые действительно существуют, и сделать более точные прогнозы». Также хотелось бы увидеть больше поддержки музеям естественной истории: их образцы могут дать незаменимую информацию об исторических популяциях.
«Мы должны серьезно отнестись к тому, чтобы выяснить, как на самом деле обстоит ситуация», - говорит Траутвейн. «Это – тревожный звонок, мы должны поторопиться, а не искать недостатки».
Свежие комментарии