Фото Tuvia Tenebom Давным-давно, много месяцев назад по России шагала эпидемия, и все было закрыто. Сейчас никто точно не знает, закончилась ли она, однако локдауна уже нет. На самом деле кое-что они все-таки знают. Конечно же, знают, и именно поэтому московские музеи в настоящее время закрыты.
Но театры, торговые центры, кафе и рестораны открыты. Почему они открыты? Потому что нельзя оставлять Большой театр — всемирно известный русский театр — закрытым. Потому что невозможно отказаться от вкусных русских блюд. В конце концов, одни из самых вкусных блюд на планете подают именно в Москве.
Будничное и зачастую даже фаталистическое отношение к covid-19 в Москве резко контрастирует с тем, как к этому заболеванию относятся на Западе, где люди очень боятся, что они могут умереть — сегодня, завтра или на следующей неделе. Я не знаю, лучше или хуже подход россиян, но характер повседневной жизни в России может внушить вам мысль о том, что пандемии вообще нет. Хоть и ненадолго.
Лично я люблю ужинать в ресторане. «Если вам это нравится, — сказал мне один россиянин, когда я предложил ему встретиться за ужином, — вам стоит надеть какую-нибудь специальную одежду».
— Какую одежду?
— Что-нибудь из плотной ткани».
— Почему?
— Потому что посреди ужина вы вполне можете оказаться лежащей на полу.
— Что?
— Рестораны в Москве должны закрываться в 11 вечера. Пару дней назад спустя несколько минут после 11 в ресторан ворвалась полиция с оружием, и всем приказали лечь на пол. И, пока люди лежали на грязном полу, полицейские выписывали им штрафы…
Я не уверен, что такое действительно было, но это довольно милая и впечатляющая история из российской жизни. Я приехал в Россию из Германии, и могу сказать, что это два совершенно разных мира!
Прежде чем сюда приехать, я купил дизайнерскую маску — бестселлер в очень модном магазине в Гамбурге. Это маска «Pali» — сокращенное от «палестинский», — и она напоминает палестинский головной убор. Многие богатые немцы симпатизируют палестинцам, потому что те против евреев, и им нравится носить маски «Pali». Я купил эту маску, потому что, как и большинство евреев за пределами Израиля, я хочу легко вписываться в сообщество нееврейского большинства. И я привез эту маску с собой в Россию, однако никто здесь вообще не заметил мою «Pali». Здесь — в отличие от всех тех стран Евросоюза, в которых я был, — людям нет никакого дела до Палестины.И им нет никакого дела до масок. При входе на станции московского метро дежурят полицейские, которые заставляют всех надевать маски. Но примерно половина людей снимает маски, не успев зайти в вагон. А те, кто не снимает маски, как мне кажется, просто слишком ленивы, чтобы это сделать. С другой стороны, московские таксисты носят маски. То есть делают вид. Если вы, пассажир, надеваете маску, они тоже ее наденут. В противном случае — кому какое дело? Это Россия.
Это совершенно другой мир, не такой, к которому я привыкла. Россия — это не Запад, и даже логика здесь другая. Какая здесь логика? Мне трудно точно ответить. Порой мне кажется, что нужно быть гением, чтобы ее понять. К примеру, 6 января, я хотел посетить службу в Храме Христа Спасителя — огромном соборе, который прославился почти 10 лет назад, когда активистки из группы Pussy Riot устроили в его стенах свой перформанс. Но, когда я шел к этому собору, повсюду была полиция — даже на мосту, который к нему ведет, — мешая людям подойти ближе. Мне сказали, что, когда в одном месте с одно время собирается слишком много людей, это слишком опасно. Между тем в торговом центре ГУМ — прямо напротив Кремля — каждый день полно людей. Почему полиция не останавливает тех, кто хочет зайти в ГУМ, но останавливает только тех, кто идет к Спасителю? Бог знает.
И речь не о том, что в России борются с влиянием церквей. Многие россияне очень любят свои церкви. Если бы каждый раз, когда я видел человека, останавливающегося напротив церкви, чтобы осенить себя крестным знамением и прошептать молитву, мне давали доллар, я уже стал бы богаче Джо Байдена и его сына, вместе взятых. К счастью, никто не останавливает меня, когда я хочу войти в синагогу в Марьиной роще — в центр хасидов, — когда я хожу туда по пятницам. Это довольно интересное место.
Половина людей там покрывают лица — или подбородки — масками, а другая половина этого не делает. Они достаточно громко молятся и поют, как будто нет никакого риска передачи коронавируса. В Нью-Йорке многие ортодоксы не поют, но Москва — это не Нью-Йорк. «В какой-то момент, — объясняет мне один представитель конгрегации, — все заразятся. Какой смысл прятаться от болезни? Зачем волноваться? Мы в России».
Я попросил Елену — кинематографиста — объяснить мне, что значит «быть русскими». «Нам нравится сильное правительство, но правительству мы не доверяем, — объяснил мне она. — Если наше правительство говорит нам носить маски, мы не хотим носить маски. А на следующих выборах мы снова проголосуем за то же самое правительство. Вот что значит быть русскими, мы такие».
Но, как я быстро выяснила, не только это определяет русского человека. «Русские женщины — самые красивые в мире», — сказал мне Катя, студентка технического вуза, с которой мы ехали в одном купе в Санкт-Петербург — город, который мне многие советовали посетить.
На Кате не было маски. Разве она не боится заболеть covid-19? «Мои дедушка, бабушка, папа, мама, дядя и двоюродный брат переболели им, — объяснила она мне. — И я не боюсь им заболеть, потому что я молодая, мне всего 21 год. Но мне не хотелось бы им заболеть, потому что я не хочу никого заразить. Несколько месяцев назад мой отец попал в реанимацию, потому что ему нужен был кислород. Сейчас он уже дома, но временами ему тяжело дышать».
Выйдя утром из поезда, я вижу огромную вывеску — «Ленинград — город-герой», и я отправляюсь знакомиться с местными жителями. Первое, что они мне рассказывают, — это совершенно ужасающая история о блокаде Ленинграда в период Второй мировой войны. Эта блокада продлилась почти 900 дней, и в ней медленно и мучительно умирали родственники этих людей. Та война закончилась в 1945 году, но о ней помнят по сей день. «Наши дедушки и бабушки пережили ту блокаду, поэтому мы переживем любую эпидемию».
Театральный продюсер по имени Наталия рассказывает мне о настоящем. «90% сотрудников нашего театра, — сказал она, — переболели covid-19, но театр продолжает работать, актеры выходят на сцену, и зрители есть. Я тоже переболела covid-19, и было очень тяжело. Но мы не собираемся опускать занавес».
Когда я гулял по городу, мне на глаза попалось множество вывесок «Аренда» — вероятно, это следствие длительного локдауна, который был введен из-за коронавируса весной. Удручающее зрелище. Каждый закрывшийся магазин, каждое разорившееся деловое предприятие безмолвно рассказывает историю своих потерь. Между тем поход в ресторан, где всегда много людей, а также поездка в общественном транспорте — в переполненных автобусах и трамваях — рассказывают другую историю — историю живущих людей, упрямых русских, которые решительно настроены не сдаваться до последнего вздоха.
Из тех, с кем я познакомилась в России, мало кто верит официальной статистике властей по covid-19, но практически все они либо уже сделали себе инъекцию вакцины «Спутник V», либо планируют сделать. Дело не в том, что они верят заверениям властей об эффективности этой вакцины. Они просто надеются, что она хорошая. Спустя некоторое время я поняла, что быть русским — значит жить надеждой и чувствами, а не логикой и холодными фактами. Русские — люди, а не компьютеры, и в этом их сила.
Прежде чем приехать в Россию, я не думала, что мне понравится Россия или русские люди. Мне просто хотелось сделать паузу в непрекращающемся потоке предупреждений правительства и прессы о covid-19 и в бесконечных сообщениях о Дональде Трампе. Но я уже влюбляюсь в эту страну и в этих людей. Русские — добрые, дружелюбные и гостеприимные люди, и у них отличное чувство юмора. Охотно признаюсь, что больше всего мне понравилась Москва. Там можно многим заняться и многое увидеть даже в такие непростые времена. Множество театров, масса искусства на улицах, масса культуры повсюду и, как я уже писал выше, отличная кухня.
Там, где я живу, на Верхнем Ист-Сайде Манхеттена, каждый вечер в 7 часов проходили — и, возможно, до сих пор проходят — пикеты активистов Black Lives Matter, в ходе которых молодые и обеспеченные белые кричали: «Скажи его имя! Джордж Флойд!» Если я проходил мимо и не поднимал руку так, как это делали они, меня сразу же обвиняли в расизме. Но сегодня вечером здесь, в Москве, я собираюсь пойти на балет в Большой театр. Никаких поднятых рук — только длинноногие балерины.
Да, по миру действительно шагает эпидемия, и это пугает. Но вам вовсе не обязательно концентрироваться на этом каждый день и каждую ночь, каждую минуту или каждую секунду.
Свежие комментарии